Почему нам привычней давать любовь и заботу, чем обращать её на себя?
Почему нам привычней давать любовь и заботу, чем обращать её на себя?
Взрослые дети алкоголиков (ВДА) часто сталкиваются с глубокой внутренней трудностью: им проще заботиться о других, чем о себе.
Это не просто привычка, а почти инстинктивная потребность, которая возникает, когда человек с детства привыкает, подстраиваться под ожидания и не говорить о своих желаниях.
Так, многие из нас выросли с установкой, что любовь и внимание нужно заслужить.
Мы научились чувствовать себя ценными, только когда помогаем, поддерживаем и заботимся. О себе в этом уравнении, как правило, думать не приходилось.
Это не просто привычка, а почти инстинктивная потребность, которая возникает, когда человек с детства привыкает, подстраиваться под ожидания и не говорить о своих желаниях.
Так, многие из нас выросли с установкой, что любовь и внимание нужно заслужить.
Мы научились чувствовать себя ценными, только когда помогаем, поддерживаем и заботимся. О себе в этом уравнении, как правило, думать не приходилось.
Детство, проведенное рядом с зависимым родителем, обычно насыщено хаосом, тревогой и непредсказуемостью.
Ребенок становится «невидимкой» со своими потребностями и чувствами. Это как если бы всё его существование вращалось вокруг того, чтобы угождать, быть удобным, не требовать лишнего — ведь «лишь бы не было хуже».
Привыкая к такому подходу, взрослый ребенок алкоголика часто даже не осознает, что ему не хватает любви и заботы, или не понимает, как это ощущается.
Ощущение любви и заботы — базовые чувства, на которые опирается здоровая самооценка. Но у ВДА эти базовые установки отсутствуют. Взрослый человек, выросший в атмосфере эмоциональной нестабильности, как правило, не знает, как это — чувствовать себя важным и ценным.
С самого детства он привык адаптироваться к окружающим, а не спрашивать себя: «А что нужно мне?»
Привыкая к такому подходу, взрослый ребенок алкоголика часто даже не осознает, что ему не хватает любви и заботы, или не понимает, как это ощущается.
Ощущение любви и заботы — базовые чувства, на которые опирается здоровая самооценка. Но у ВДА эти базовые установки отсутствуют. Взрослый человек, выросший в атмосфере эмоциональной нестабильности, как правило, не знает, как это — чувствовать себя важным и ценным.
С самого детства он привык адаптироваться к окружающим, а не спрашивать себя: «А что нужно мне?»
Детство, проведенное рядом с зависимым родителем, обычно насыщено хаосом, тревогой и непредсказуемостью.
Ребенок становится «невидимкой» со своими потребностями и чувствами. Это как если бы всё его существование вращалось вокруг того, чтобы угождать, быть удобным, не требовать лишнего — ведь «лишь бы не было хуже».
Привыкая к такому подходу, взрослый ребенок алкоголика часто даже не осознает, что ему не хватает любви и заботы, или не понимает, как это ощущается.
Ощущение любви и заботы — базовые чувства, на которые опирается здоровая самооценка. Но у ВДА эти базовые установки отсутствуют. Взрослый человек, выросший в атмосфере эмоциональной нестабильности, как правило, не знает, как это — чувствовать себя важным и ценным.
С самого детства он привык адаптироваться к окружающим, а не спрашивать себя: «А что нужно мне?»
Привыкая к такому подходу, взрослый ребенок алкоголика часто даже не осознает, что ему не хватает любви и заботы, или не понимает, как это ощущается.
Ощущение любви и заботы — базовые чувства, на которые опирается здоровая самооценка. Но у ВДА эти базовые установки отсутствуют. Взрослый человек, выросший в атмосфере эмоциональной нестабильности, как правило, не знает, как это — чувствовать себя важным и ценным.
С самого детства он привык адаптироваться к окружающим, а не спрашивать себя: «А что нужно мне?»
Чтобы понять, почему так трудно получать заботу и внимание, представьте, что человек с детства питался только сухарями.
Он не пробовал ни фруктов, ни овощей, ни других питательных продуктов. Предложите ему, скажем, авокадо или манго — и он не поймет, зачем это нужно. Он вернется к своим привычным сухарям, просто потому что они знакомы и понятны. Так и с любовью: даже когда окружающие предлагают заботу, ВДА порой не знает, как это принять, потому что никогда не знал, что это ощущение возможно.
ВДА часто склонны к самоотверженности в отношениях, занимая роль «вечно дающего». Даже если отношения начинаются с равного обмена, со временем велика вероятность, что баланс сместится в сторону жертвенности.
Он не пробовал ни фруктов, ни овощей, ни других питательных продуктов. Предложите ему, скажем, авокадо или манго — и он не поймет, зачем это нужно. Он вернется к своим привычным сухарям, просто потому что они знакомы и понятны. Так и с любовью: даже когда окружающие предлагают заботу, ВДА порой не знает, как это принять, потому что никогда не знал, что это ощущение возможно.
ВДА часто склонны к самоотверженности в отношениях, занимая роль «вечно дающего». Даже если отношения начинаются с равного обмена, со временем велика вероятность, что баланс сместится в сторону жертвенности.
Как в известном вопросе, что было первым — курица или яйцо, так и у нас: партнеры не могут или не хотят давать нам заботу и внимание, потому что мы изначально выбираем тех, кто этого не умеет, либо наши партнёры перестают стараться, потому что сами не знаем, как её запросить и выразить свои потребности. В результате, находясь в таких отношениях, мы автоматически воспроизводим детский опыт, где наши нужды всегда оставались на периферии.
Этот повторяющийся паттерн может иметь корни в подсознательном выборе партнёров, похожих на наших родителей. Мы тянемся к людям, которые, как и родительские фигуры, не замечают наших нужд. Это не всегда сознательный выбор, и мы можем действительно искренне стараться построить «равные» отношения. Но что-то внутри нас всё равно будет провоцировать динамику: я дам больше, чтобы заслужить.
Этот повторяющийся паттерн может иметь корни в подсознательном выборе партнёров, похожих на наших родителей. Мы тянемся к людям, которые, как и родительские фигуры, не замечают наших нужд. Это не всегда сознательный выбор, и мы можем действительно искренне стараться построить «равные» отношения. Но что-то внутри нас всё равно будет провоцировать динамику: я дам больше, чтобы заслужить.
Как в известном вопросе, что было первым — курица или яйцо, так и у нас: партнеры не могут или не хотят давать нам заботу и внимание, потому что мы изначально выбираем тех, кто этого не умеет, либо наши партнёры перестают стараться, потому что сами не знаем, как её запросить и выразить свои потребности. В результате, находясь в таких отношениях, мы автоматически воспроизводим детский опыт, где наши нужды всегда оставались на периферии.
Этот повторяющийся паттерн может иметь корни в подсознательном выборе партнёров, похожих на наших родителей. Мы тянемся к людям, которые, как и родительские фигуры, не замечают наших нужд. Это не всегда сознательный выбор, и мы можем действительно искренне стараться построить «равные» отношения. Но что-то внутри нас всё равно будет провоцировать динамику: я дам больше, чтобы заслужить.
Этот повторяющийся паттерн может иметь корни в подсознательном выборе партнёров, похожих на наших родителей. Мы тянемся к людям, которые, как и родительские фигуры, не замечают наших нужд. Это не всегда сознательный выбор, и мы можем действительно искренне стараться построить «равные» отношения. Но что-то внутри нас всё равно будет провоцировать динамику: я дам больше, чтобы заслужить.
Почему трудно просить о любви и заботе?
Просить о чём-то — например, о любви, теплоте или поддержке — значит признавать, что ты чего-то хочешь.
Для ВДА это связано с сильной тревогой: если я заявлю о своих потребностях, мне могут отказать или, что ещё хуже, отвергнуть. Страх отвержения порой настолько велик, что мы избегаем любых «просьб о себе», считая, что лучше «самим о себе позаботиться» или подождать, когда нам предложат.
Но из-за того, что наши запросы неочевидны и скрыты, никто не может нам их дать. В итоге мы остаемся в одиночестве с неудовлетворенными потребностями.
Для ВДА это связано с сильной тревогой: если я заявлю о своих потребностях, мне могут отказать или, что ещё хуже, отвергнуть. Страх отвержения порой настолько велик, что мы избегаем любых «просьб о себе», считая, что лучше «самим о себе позаботиться» или подождать, когда нам предложат.
Но из-за того, что наши запросы неочевидны и скрыты, никто не может нам их дать. В итоге мы остаемся в одиночестве с неудовлетворенными потребностями.
Ставить себя на первое место — это новый опыт для многих ВДА, и, конечно, он может быть пугающим.
Страх, что нас не будут любить, если мы перестанем угождать, очень силен. Но только переступив этот страх, мы можем начать строить отношения на основе уважения и взаимности.
Помните: быть видимым для себя — это первый шаг к тому, чтобы мир увидел вас. Заботясь о себе, мы создаем основу для того, чтобы любовь и забота могли действительно прийти и остаться.
Путь к изменению начинается с осознания своих ценностей и установки, что мы имеем право быть в своей жизни на первом месте.
Эта позиция, часто неусвоенная нами в детстве, становится для нас новым ориентиром: сначала позаботиться о себе, а потом об остальных.
Бессмысленно надеяться, что кто-то другой восполнит наши внутренние пробелы, это всегда будет заканчиваться разочарованием.
Родительские фигуры, должны были дать нам это по праву рождения, а сейчас только мы сами способны это сделать. Ибо детство закончилось.
Страх, что нас не будут любить, если мы перестанем угождать, очень силен. Но только переступив этот страх, мы можем начать строить отношения на основе уважения и взаимности.
Помните: быть видимым для себя — это первый шаг к тому, чтобы мир увидел вас. Заботясь о себе, мы создаем основу для того, чтобы любовь и забота могли действительно прийти и остаться.
Путь к изменению начинается с осознания своих ценностей и установки, что мы имеем право быть в своей жизни на первом месте.
Эта позиция, часто неусвоенная нами в детстве, становится для нас новым ориентиром: сначала позаботиться о себе, а потом об остальных.
Бессмысленно надеяться, что кто-то другой восполнит наши внутренние пробелы, это всегда будет заканчиваться разочарованием.
Родительские фигуры, должны были дать нам это по праву рождения, а сейчас только мы сами способны это сделать. Ибо детство закончилось.
Ставить себя на первое место — это новый опыт для многих ВДА, и, конечно, он может быть пугающим.
Страх, что нас не будут любить, если мы перестанем угождать, очень силен. Но только переступив этот страх, мы можем начать строить отношения на основе уважения и взаимности.
Помните: быть видимым для себя — это первый шаг к тому, чтобы мир увидел вас. Заботясь о себе, мы создаем основу для того, чтобы любовь и забота могли действительно прийти и остаться.
Путь к изменению начинается с осознания своих ценностей и установки, что мы имеем право быть в своей жизни на первом месте.
Эта позиция, часто неусвоенная нами в детстве, становится для нас новым ориентиром: сначала позаботиться о себе, а потом об остальных.
Бессмысленно надеяться, что кто-то другой восполнит наши внутренние пробелы, это всегда будет заканчиваться разочарованием.
Родительские фигуры, должны были дать нам это по праву рождения, а сейчас только мы сами способны это сделать. Ибо детство закончилось.
Страх, что нас не будут любить, если мы перестанем угождать, очень силен. Но только переступив этот страх, мы можем начать строить отношения на основе уважения и взаимности.
Помните: быть видимым для себя — это первый шаг к тому, чтобы мир увидел вас. Заботясь о себе, мы создаем основу для того, чтобы любовь и забота могли действительно прийти и остаться.
Путь к изменению начинается с осознания своих ценностей и установки, что мы имеем право быть в своей жизни на первом месте.
Эта позиция, часто неусвоенная нами в детстве, становится для нас новым ориентиром: сначала позаботиться о себе, а потом об остальных.
Бессмысленно надеяться, что кто-то другой восполнит наши внутренние пробелы, это всегда будет заканчиваться разочарованием.
Родительские фигуры, должны были дать нам это по праву рождения, а сейчас только мы сами способны это сделать. Ибо детство закончилось.
26.10.2024
-
Светлана Кузнецова
